Письмо блаженного Иеронима к Лете
о воспитании отроковицы
Тако нужно воспитывать душу, коей предстоит стать храмом Господним: пусть научается слышать и говорить лишь то, что ведет к страху Божьему.
Дурных слов чтобы она и не понимала, мирских песен чтобы не знала:
пусть нежные еще уста наполняются лишь сладостным псалмопением; пусть
подальше она будет от распущенного народа, мальчишек; пусть даже
подруги ее и няньки уберегаются от мирских знакомств, чтобы они не научились чему дурному или, что еще хуже, не научили бы ее.
Нужно сделать ей буквы либо буковые, либо из слоновой кости и назвать их ей. Пусть играет ими и играючи обучается. И пусть она запоминает не только порядок букв и не только по памяти
напевает их названия, но пусть ей неоднократно путают и самый порядок,
перемешивая средние буквы с последними, начальные со средними, дабы она
знала их не только по звуку, но и по виду. Когда же она еще нетвердою
рукою начнет водить стилем по воску, то пусть кто-нибудь водит ее нежными пальчиками и пусть на таблице начертают ей буквы, чтобы она шла
по бороздкам и не могла бы сбиться в письме, следуя указанным контурам.
За составление слогов ее награждать: поощрять такими подарками, которые
приятны в ее возрасте. Пусть у нее при учении будут подруги для соревнования: похвалы им пусть
задевают ее за живое. Не надо ее бранить за медлительность, но
похвалами возбуждать ее усердие, чтобы она радовалась при успехе и
горевала при неудаче. Прежде всего надо опасаться, как бы она не
возненавидела ученья, дабы горечь его, воспринятая в детстве, не удержалась в последующем возрасте.
Собственные имена же, на которых она понемногу научается читать целые
слова, пусть будут не случайными, а известными и нарочито подобранными,
например, имена пророков и апостолов, а также и весь ряд патриархов от
Адама, как он приведен у Матфея и Луки, чтобы она, занятая и этим делом, готовила бы себе кладезь памяти для будущего. Учителя надлежит выбрать почтенного возрастом, жизнью и мудростью, и нечего, думаю я, мужу ученому краснеть из-за того, что он делает по отношению к ближнему, к благородной девице, то, что Аристотель сделал по отношению к сыну Филиппа, а именно преподал начатки грамоты во славу учению. Самое произношение букв и передача основных правил звучит иначе в устах ученого, чем у невежды... Сказано также, что красноречию Гракхов много б способствовала речь матери с раннего их возраста...
Пусть ежедневно она готовит тебе урок, почерпнутый от цветов Писания. Пусть выучивает она некое количество стихов по-гречески; но сейчас же пусть следует и изучение латыни, ибо если в детстве не получить правильного произношения, то язык искажается
на чужой лад, и родная речь засоряется чужеземными недостатками.
Наставницей в этом будь ей ты; пусть тебе подражает она с самого
раннего детства...
Приставить
к ней пожилую деву, испытанную в вере, добронравную и целомудренную,
чтобы она своим примером научала и приучала ее вставать ночью для
молитвы и псалмопения; утром петь гимны, выстаивать час третий, шестой и девятый, подобно воительнице Христовой, всегда находящейся в строю; возжигать
лампаду и совершать вечернее моление. Так пройдет день, так ночь
застанет ее в трудах. За молитвой идет назидательное чтение, за чтением
- молитва. Кратким покажется ей время при столь разнообразных занятиях.
Пусть учится она также чесать волну, прясть, вязать, пускать веретено, направлять пальцем основу. Пусть презрит она бомбицинную ткань, серийский шелк и золотую канитель. Пусть готовит лишь такие одежды, которыми отгоняется холод, а не такие, облачаясь в которые, обнажают тело. Пищей ей пусть служит капуста да пшеничный хлеб, да изредка мелкая рыба... и пусть она ест так,
чтобы всегда ощущать голод, дабы сейчас же после пищи могла петь псалмы
и читать... Вместо украшений и шелка пусть возлюбит она божественные
книги, и пусть привлекают ее в них
не золотое письмо на червленном вавилонском пергаменте, а точная и
мудрая четкость, ведущая к истинному познанию. Прежде всего пусть
изучает псалтирь и увеселяется сими песнопениями: притчами же Соломона пусть наставляется
к жизни: из Экклезиаста же пусть научается презрению всего мирского;
книга же Иова даст ей пример добродетели и долготерпения. Затем пусть
перейдет к Евангелиям, чтобы никогда уже не расставаться с ними.
Деяниями апостолов же и посланиями пусть упивается от всего сердца.
Когда же она наполнит сокровищницу своего сердца сими богатствами, пусть поручит памяти своей: Пророков, Пятикнижие, Книги Царств и Паралипоменон, а также книги Ездры и Есфирь. А Песнь Песней безопасно будет ей изучить под самый конец, дабы, читая ее преждевременно и не разумея песнь брака духовного, изложенную в словах плотских, она не смутила своей души. Да остережется она всяких апокрифов. Если же захочет прочитать их, не ради истин учения конечно, а из уважения к содержанию их, то пусть помнит, что они написаны не теми, кому они приписываются: много в них примешано ложного, и дело большого разума найти золото в грязи.
Средневековье в его памятниках. М., 1913, с. 260-262.
Текст
приводится по изданию: Письмо блаженного Иеронима к Лете о воспитании
отроковицы // Опыт тысячелетия. Средние века и эпоха Возрождения: Быт,
нравы, идеалы. М.: Юристъ, 1996. С. 285-287.
